Как объяснить выросшему в тюрьме, что такое свобода? Как научить плавать человека в пустыне? Как сказать о том, что, по сути, противоположно словам? Скажу честно, я не знаю. Язык притч и иносказаний уводит в дебри домыслов и бесконечных поисков несуществующих скрытых смыслов. Сухой рационально-технологический язык создает иллюзию понимания, только удаляющую от непосредственного переживания. Выхода нет. Либо ты думаешь, что понимаешь, либо ты думаешь, что не понимаешь. Но как научиться не "думать, что..."? Ты тупо меряешь шагами клетку собственного зоопарка и с обреченным безразличием кормишься несвежими подачками, в мнимой борьбе за которые неистово убиваешь время. Возможно, в тебе еще теплится генетическая память о чем-то невыразимо настоящем, но гарантированная жратва несколько раз в день благополучно разлагает эту память на кисло-зловонные эзотерические отбросы. Ты не можешь признаться в своих чувствах, не обслюнявив их приторными фантазиями о прошлых жизнях, хотя, если они и были, в них ты все также тупо ходил из угла в угол, топча экскременты самообмана. Ты не хочешь признавать, что ты - это мясо, кости, кишки и прочие нелицеприятные с твоей точки зрения вещи. И даже если ты это принимаешь, то тут же начинаешь писать их с большой буквы, поклоняясь каждому новому прыщику и каждой козявке, заботливо вытащенной из носа. И некому крикнуть тебе в ухо, что все это одна и та же попытка хоть чем-то себя занять в ограниченном пространстве внутренней тюрьмы.
Ты не хочешь брать на себя ответственность за очередную бестолковую секунду своей жизни. Ты услышал про карму и говоришь, что причина этой бестолковой секунды в предыдущей бестолковой секунде, в которой ты ссылался на еще одну секунду раннее и так далее. И в то же время ты не хочешь полностью отказаться от ответственности и признать, что на сто процентов представляешь собой запрограммированного зомби, у которого свободы выбора на порядок меньше, чем у трамвая, а точнее, что ее вообще нет. Вместо того чтобы жить, ты упоительно торгуешься с дьяволом за собственную душу, пытаясь выторговать у него ее для того, чтобы потом ему же и продать. Каждую секунду ты подписываешь договор, в котором ты обмениваешь самого себя на резиновую куклу самого себя, чтобы было с кем коротать вечность в пустоте. Каждая твоя мысль скована страхом прогадать, продешевить, потерять то, что ты с таким трудом выцыганил у самого себя. Ты жаждешь бессмертия только лишь для того, чтобы все это продолжалось вечно.
Ты грезишь о пробуждении, но это лишь делает твой сон еще слаще. Ты окружаешь себя приятной атмосферой, психологическим комфортом, единомышленниками, любимыми делами, интересными хобби и всем прочим, что призвано оберегать твой сон от потрясений. В твоем сне нет ничего, что вытолкнуло бы тебя из него. Ты избегаешь диссонанса, избегаешь дискомфорта. Ты не можешь иначе, ведь если вдруг случится пробуждение, то сон прекратится. И ты прекратишься вместе с ним, потому что на самом деле ты не спишь, а только снишься. Ты собираешь вокруг себя таких же призраков, и авторитетно заявляешь, что правильное питание поможет им проснуться, как будто бы сон про рисовую кашу с зеленым чаем более реален, чем сон про бутылку пива с гамбургером. Ты никак не хочешь признать, что, что бы ты ни делал, ты никогда от этого не проснешься, потому что проснуться может только тот, кто спит, а не тот, кто снится. Но когда ты об этом слышишь, ты протестуешь, ты не хочешь впадать в крайности и говоришь, что не такой уж это и сон. Тогда о каком пробуждении идет речь?
|